Вот уже три дня как Друэлла Беатрис Блэк не посещала министерство Магии. В другое время, она, возможно, была бы рада, что её решили, наконец, оставить в покое, но сейчас… Судьба и правда не лишена иронии, и то, что ранее женщина восприняла бы, как благословение, в данную минуту, его никоим образом не напоминало. Теперь её общества сторонились, хотя, никто и никогда не решился бы высказать ей это, глядя в глаза. Причина внезапного охлаждения по отношению к ней, как министерства, в частности, так и всей чистокровной аристократии в целом, покоилась на низком столике, где лежал свежий выпуск «Ежедневного пророка». Пресса третий день смакует подробности ареста Люциуса Малфоя.
Посему, сегодня, как и вчера и даже позавчера, министерство не лицезрит ставшей для них практически повседневной картины: тяжелая дверь услужливо распахивается перед Друэллой Блэк. Министерский чиновник в изысканнейших выражениях благодарит женщину за визит, на что она отвечает сдержанной любезностью. Пожелав ему всего наилучшего, Блэк покидает кабинет, интерьер которого успела изучить практически досконально, но даже когда дверь закрывается, она все еще сдерживает тяжелый вздох, который рвется наружу. Увы, такую вольность можно позволить себе лишь дома. А пока, можно в очередной раз сравнить себя с одеялом, которое тянут на себя все, кто способен до этого самого одеяла дотянутся.  Всем нужно было заполучить лояльность Блэков, потому что быть Блэком – это все равно что быть отпрыском королевского рода.
И они всегда доказывали это, и будут продолжать. Никому эта семья не давала возможности, за которую мертвой хваткой вцепились бы очень многие, никому не было дано увидеть, как эта семья опускается на дно, никому не удастся утопить их в грязи, лжи и лицемерии. Друэлла никогда не сможет вытравить из памяти разговоры, ходившие вокруг её семьи, когда сбежала Андромеда. Но, несмотря на это, семья и сама она достойно приняли удар, устроив всего один прием, на котором было объявлено, что мистер и миссис Блэк – счастливые родители двух дочерей. Двух. Беллатрикс и Нарциссы. Они обе присутствовали и проявили себя так, что разговоры надолго умолкли. Во взгляде сестер не было того, что с таким рвением все желали найти: боли, грусти или разочарования. Если бы хоть кто-то из гостей не знал о существовании Андромеды, никогда этому магу и в голову не пришла бы мысль о еще одной дочери дома Блэк, о ребенке, отрекшимся от рода. Друэлла выдержала, вопреки стараниям Вальбурги, нападки которой изводили её гораздо сильнее, нежели давление, которое на неё оказывал высший свет. Впрочем, сестрица её мужа вскоре получила удар еще большей силы, когда из семьи сбежал Сириус, наследник рода. Нет, разумеется, на репутации дочерей Друэллы, это никак не сказалось, да и Регулус остался в выигрыше, в мгновение ока превратившись из младшего сына в надежду и опору чистокровного и благородного семейства, последнего из прямых наследников и единственного, кому достанется все состояния Ориона и Вальбурги. Кроме этого, Регулус Арктурус Блэк стал весьма завидным женихом. Представившаяся возможность сосватать за него одну из своих дочерей и породниться с Блэками, заставляет общество простить им второго отщепенца. В то время, Вальбурга Блэк где-то в глубине души, на глубине воистину недосягаемой, обнаружив, что Друэлла не собирается возвращать ей все те слова, которые теперь относятся к ним обеим, поняла, что «эта Розье», не так уж плоха, как ей казалось все это время. И не набросилась с новыми упреками, когда к пожизненному заключению в Азкабан приговорили её старшую дочь, Беллатрикс, которая любила Вальбургу больше собственной матери. Блэкам снова предстояла столь сомнительная честь выдерживать обрушивающийся удар. И снова вставать, когда сил на это, кажется, уже нет. И появиться пред ясными очами потрепанного светского общества, в сиянии фамильных драгоценностей и фальшивых улыбок.
Не было и речь о том, чтобы приемы, уже тогда запланированные чистокровной аристократией, могут быть отменены (какие глупости!), они, разумеется, состоялись. Никого не волновал тот факт, что это – пир во время чумы, что дети многих присутствующих сейчас находятся в компании дементоров. Чистокровные семейства, все их действия, все их обычаи и устои, начинали напоминать маятник давно заведенных часов, колебания которого делаются все короче перед тем, как навечно остановиться. Это агония, и все это понимают, но делать что-то – есть ли смысл? И разве не этим занимались чистокровные семейства столько лет, разве не самообманом? Так какая к Мерлину разница? Она лишь в том, что этот самообман обещает быть последним.
Именно это и можно было увидеть на приеме, который устраивала леди Малфой, состоявшийся через три дня после того, как отгремел судебный процесс, стоивший Беллатрикс 15 долгих лет в Азкабане. Шагнув из камина в Малфой-мэнор, Друэлла под руку с Сигнусом держались так, словно дочь их сейчас не в тюрьме, а в своем поместье. У неё много дел, и именно поэтому она не смогла посетить этот прекрасный светский раут. Чета Лестрейнджей беседовала с четой Блэк так же, как когда-то они беседовали друг с другом, обсуждая брак их старших детей. И пересуды снова утихли.
Теперь же, когда арестован Люциус, они возобновятся, и Друэлла не сомневается, что вести их будут те, кто провел в Азкабане полтора десятилетия и считал ужасной несправедливостью тот факт, что Малфой, вместо того, чтобы обретаться в камере по соседству и довольствоваться обществом дементоров, по-прежнему жил в мэноре, наблюдая за тем, как растет его наследник в компании прелестной жены. Которая, к слову, только что вошла в гостиную.
На Циссе свежее платье, Друэлла успевает отметить это и отдает дочери должное, потому как внешне она выглядит так, словно это еще один визит, который леди Малфой с семьей, регулярно наносит своим родителям. Но Нарциссу выдает взгляд. В нем женщина видит ужас, первобытный и незамутненный ничем, и в тот момент, когда Нарси оказывается у ног матери, та уже знает, что произошло что-то еще, помимо ареста Люциуса. Блэк мягко касается подбородка дочери, аккуратно приподнимая его, словно любое неосторожное движение может стать для миссис Малфой тем самым последним рубежом, который заставит Нарциссу в буквальном смысле рассыпаться и произносит одно лишь единственное слово:
– Расскажи…

Отредактировано Druella Black (2013-09-16 07:54:46)